Вы будете крайне удивлены, обнаружив, что в последнем издании Советского Энциклопедического Словаря, ориентированном по замыслу его авторов на каждую семью, было уделено внимание нелегальной газете «Самоуправление» (четыре её номера вышли в Женеве, 1887-1889 гг.), понятию «самоуправство» советского уголовного права, но... не нашлось места «самоуправлению» как особой функции биологических и социальных систем. И это, несмотря на то, что о самоуправлении вообще, а о «коммунистическом самоуправлении», в частности, кое-что писалось.

Быть может, я плохо искал, но сумел найти только одну изданную «чудовищным тиражом» в целых 200(!) экземпляров книгу, в которой с близких мне подходов к деятельности, как способу существования органических систем, рассматривается прошлая и настоящая жизнь России (Бороноев А.С., Смирнеов П.И. Россия и русские. Характер народа и судьбы страны. – Спб: Панорама. – 2001). «Да, это было бы смешно, когда бы не было так грустно»!

В отличие от большинства современных психологов, считающих причиной активности человека потребности, Бороноев А.О. и Смирнов П. И. выделяют «два класса стимулов деятельности - потребности(1) и ценности(2). По их мнению, удовлетворение потребностей задано биологической природой человека и происходит вынужденно. Что касается ценностей (материальных и духовных объектов, созданных людьми и вызывающих у человека стремление обладать ими), то они определяются «самим деятелем» или, иначе говоря, его сознанием, отражающим социальные условия жизнедеятельности индивидов и социальных групп.

В то время, как авторитарно ориентированная и политически ангажированная теория о самоуправлении в советском обществе скромно помалкивала, отражающий все его оттенки русский язык буквально буйствовал. «Свобода» и «вольность», «самоопределение» и «независимость», «самоощущение» и «своеволие», «самообучение» и «своенравие», «сумасбродство» и огромное множество других близких по духу понятий выявляли те или иные оттенки реально существующего человеческого самоуправления. А происходило это потому, что деятельность людей, как и всякая другая форма самоорганизации, «вызывается к жизни» условиями существования системы. Отражающие эти условия отдельная личность или группа лиц ставят перед собой некие цели, определяет этапы и средства их достижения, и, наконец, усилиями воли включают механизм самоуправления. Как может этот процесс не отражаться в языке?

Именно в последнем случае у людей, которые, несомненно, должны есть, пить, бороться за жизнь, размножаться и т. д., открывается огромный простор для проявления не просто животных, а собственно человеческих стремлений: овладевать знаниями, участвовать в общественной и политической жизни, наслаждаться произведениями искусства и самим творить. «Благодаря ценностям человеческая деятельность обретает две важнейших характеристики - свободу и субъективно заданный смысл». Не скрою, меня восхитил этот незамысловатый взгляд на социальную природу ценностей, их природу, сущность и соотношение с потребностями. Недаром говорят: «Всё гениальное – просто!»

По мнению этих авторов, заветной целью личности, живущей в обществе, является достижение «социальной значимости». За ней скрывается желание «быть принятым в обществе и что-то значить в нем», «оказывать воздействие на ход событий».

Качественная характеристика «социальной значимости» проявляет себя в особых формах, которые авторы называют «модусами» (от латинского - «мера», «способ», «образ», «вид»). В отличие от основного свойства вещи (атрибута), без которых вещь перестает быть самой собой и переходит в другое качество (танк без механизма передвижения и маневра превращается в артиллерийскую огневую точку), модус и сочетания модусов характеризуют, с одной стороны целевые установки, а с другой, социальный статус личности. При этом, отсутствие или качественное преобразование некоторых модусов (Знания или Богатства) изменяет положение человека в обществе, но не уничтожает его как личность.

В конечном счете, все модусы социальной значимости и определяемый их совокупностью социальный статус личности зависят от количества и качества имеющихся в её распоряжении ценностей. Поэтому-то люди так настойчиво стремятся, во–первых, во что бы то ни стало сохранить их и усовершенствовать и, если они даны от природы (Здоровье, Красота, Сила). А, во–вторых, приобрести их и умножить, если это возможно за счёт упорной социальной деятельности (Свобода, Знание, Мастерство, Богатство, Власть и т. д.).

Не думаю, что есть смысл давать этим модусам всестороннюю характеристику. Обыденное представление о них у каждого из нас есть, и этого вполне достаточно.

Все модусы социальной значимости личности имеют историческую природу. В первобытной кровнородственной семье высшей ценностью была общность людей, иначе говоря, общество. Человек не выделял себя из семьи, рода, племени. Его главной функцией было «служение». Регулирование совместной деятельности как особая функция, хоть стихийно и осуществлялась, но ещё не осознавалась. Даже первоначальное признание лидера было возможно только потому, что некий человек – будущий глава рода, или вождь племени - обладал явными преимуществами перед другими членами рода (отцовство, материнство, физическая сила, сообразительность и т. д.) и более умело служил общности»

По мере более полного выделения человека из природы и осознания своей зависимости от её стихийных и непознанных сил возникло «Шаманство» (Колдовство), пытающееся вступить в духовную связь с внешним миром, и предметная деятельность, преобразующая условия среды и приспосабливающая её к нуждам сородичей.

Постепенно, исподволь, самоценные по своей природе личностные качества стали приносить их обладателям заметные выгоды. На их основе стали формироваться такие модусы социальной значимости, как Власть, Святость и Мастерство.

Долгий и тёмный период жизни человечества, который с согласия всех историков называется «Дикостью», закончился тем, что служебная деятельность, как единственно возможная, была «взорвана» изнутри. Рядом с ней спонтанно, исподтишка нанося ей удары «в спину», зародилась «для–себя–деятельность» (Шеллинг Ф.) или иначе – «эго-деятельность». Период сосуществования службы и эго-деятельности был очень длительным, но, когда противоречие между ними развернулось полностью, наступило «Варварство» - новый исторический период в развитии человечества.

Бороноев А.О. и Смирнов П.И. полагают, что «возникновение Славы как модуса социальной значимости означает переход от Дикости к Варварству. По их мнению, именно «она оказалась способной совместить стремление личности к самоутверждению в мире с выгодой для общества, поскольку часто была связана с самопожертвованием в интересах коллектива».

Впрочем, я бы так категорично не настаивал на этом. Славе должны были предшествовать некоторые известность и популярность, в свою очередь обусловленные тем, что лидерство порождало Власть, жречество, обрядность и религия - Святость, производственные умения и навыки - Мастерство. На их благодатной почве прорастало Богатство. Так что, Слава, скорее всего, восхваляла и возвышала Властного, Святого и одновременно Богатого. Только иногда награждала она своим блеском Мастерство и Знание.

Наивное человечество! Неуверенно, спотыкаясь и падая, страдая от конфликтов и войн, но всё-таки шагая из Дикости в Варварство, оно несло с собой кроме Славы огромное число менее романтичных и связанных с ней модусов социальной значимости.

Обязанные своим происхождением служебной деятельности все эти модусы стали постепенно отворачиваться от неё и превращаться в «предметы и средства «эго-деятельности». В конце периода Варварства так или иначе обозначили свое существование почти все модусы социальной значимости. Противоречие между служебной и эго-деятельностью получило организационное и правовое оформление. Так незаметно и вполне прозаически человечество вступило в период «Цивилизации».

К слову сказать, авторы данной концепции выделяют и третий, в некотором смысле нейтральный вид деятельности, совершаемый ради самого процесса свободной активности человека. Называется этот вид деятельности «игрой». Участвуя в нём, личность и служит  себе и работает на себя.

Цивилизация    - третий, охватывающий современность, период развития человечества. Он характеризуется тем, что темпы общественного прогресса резко ускоряются. Но одновременно у людей возникают чувства оптимизма и тревоги. Пытаясь отыскать основные направления и критерии общественного прогресса, социологи начинают лихорадочно искать какой-нибудь один, представляющийся им особенно важным параметр. Это: успехи экспансии человека в природу (1), совершенствование средств коммуникации от книгопечатания до Интернета (2), постепенная экспансия в мир человеческого мышления (3), изменение положения человека в обществе в соответствии с мерой получаемой им свободы (4) и другие.

Если я не ошибаюсь, Бороноев А.О. и Смирнов П.И., первыми, обратили внимание на то, что под влиянием географических, климатических условий, особых для каждого народа форм материальной и духовной деятельности, а также взаимодействия соседних государств и народов в мире шло параллельное становление двух основных, выросших из Варварства, форм современной цивилизации.

Первая форма - служебно–домашняя цивилизация. Ведущими модусами социальной значимости в ней являются Власть и Святость. Модусы эти отражают господство монархического, централизованного правления и привилегированное положение одной из мировых религий. Преобладающей формой деятельности здесь является служебная, а способом её оценки - личная экспертиза, осуществляемая вышестоящим должностным лицом. Общество, как ценность, доминирует здесь над личностью. Относящаяся к данной цивилизации страна ведёт, как правило, домашнее, ориентированное на внутренние нужды и слабо связанное с внешним миром хозяйство. Долг, повиновение, исполнительность, признание господствующей идеологии и т. д. объявляются высшими социальными ценностями.

Вторая форма - рыночная цивилизация. Преобладающими модусами социальной значимости являются тут Хозяйство, Богатство и Мастерство (профессионализм). Повсеместно господствуют эго-деятельность, рыночный способ хозяйствования и оценки деятельностных достоинств личности. Как социальная ценность личность доминирует над обществом, что закрепляется законами, господствующей моралью, нравами. Свобода и Право превращаются в рамках рыночной цивилизации в важные социальные ценности.

Как видим, анализ модусов социальной значимости и опора на него в поиске критериев общественного прогресса, проделанный Бороноевым А.О. и Смирновым П.И., оказались достаточно плодотворными. Абсолютно понятными стали, например, причины и сущность различий, имеющихся между служебно-домашними цивилизациями России (СССР) и Китая, с одной стороны, а также рыночными цивилизациями Западной Европы и США, с другой. И хотя каждая из стран, относящаяся к этим цивилизациям, имеет свою специфику, приоритет «служения» обязателен в первом, а «эго-деятельности» - во втором случае.

С методологических позиций теории социального регулирования классификация деятельности на «служебную»(1), «для себя»(2) и «игру»(3) имеет огромное значение.

Во–первых, появляется возможность обнаружить, что в каждой из них особым способом разрешается диалектическое противоречие между самоуправлением и управлением. Только в игровой деятельности личность полностью самоуправляема, а её решения и волевые действия вполне согласованы с внутренним самочувствием и внешними условиями как особыми «правилами игры».

Самоуправление «эго-деятеля», хоть и достаточно широко, но отнюдь не безгранично. Он включён в процесс производства, обмена и потребления товаров, услуг и т. д. Ему приходится учитывать общественные законы, традиции, нравы и оценки общественного мнения. Но, при всем этом, над ним не висит дамоклов меч мелочной опеки целой армии бюрократов.

По-настоящему не повезло «служителю». Он почти лишен прав на самоуправление. При этом мера его прав тем более сужается, чем более умножаются иерархические структуры общества, чем дотошней становятся многочисленные контрольные органы. «Служебный соблазн» чиновников порождает коррупцию (как это своевременно звучит в России!?), и это делает жизнь нормального человека невыносимой.

Эта классификация деятельности в целом совпадает с предложенной мною ранее. Но «игру» как и деятельность, направленную «в никуда», лишь условно можно выделить из «эго-деятельности» и «службы». Именно в игре стремление «эгодеятеля» к самоуправлению и свободе принятия решений находит наиболее полное удовлетворение. Да и для «служителя» игра является той отдушиной и «зоной отдыха», где он из подчиненного или раба временно (бросая кости на игорный стол) становится свободным и самоуправляемым.

Специфика разрешения противоречия между самоуправлением и управлением в процессе сознательного регулирования проявляет себя и в некоторых других моментах.

«Эго-деятельность» предполагает довольно широкую степень самоуправления, при которой управлению, представленному стабильным и четко работающим механизмом разделённых властей, остается формировать внешние условия деятельности, поддерживать их стабильность и неприкосновенность.

«Служение» неминуемо  ограничивает самоуправление до исторически-конкретного минимума и подчиняет человека целой иерархии управленцев (чиновников, бюрократов), на вершине которой стоят монарх и бог. "Я тебе бог, царь и воинский начальник"- так, кажется, испокон веков говорят младшие командиры российской армии.

Лишь в "игре" наблюдается та гармония самоуправления и управления, которая всеми признается, никого не тяготит и не обижает. "Игра" - это легковесный и легкомысленный, но созданный самой природой и обществом идеал оптимального разрешения диалектического противоречия между самоуправлением и управлением.

Пришло время поставить вопрос: Каким образом, с точки зрения теории социального регулирования, выглядит данная система модусов и ценностей?

Получив в подарок от природы Жизнь, Здоровье, Силу и Ловкость, ребёнок первое время не очень дорожит ими. Только взросление, формирование сознания, обучение, воспитание и окружающая среда помогают ему переоценить их значение.

Слегка поумневшему подростку общество предлагает более значимые личностные цели: Мастерство (профессионализм), Знание (образование, служебную, педагогическую, научную и др. работу), Служение (Богу и людям), Хозяйство (предпринимательство, «шоубизнес», профессиональный спорт и т. д.), а отдалённых - Богатство, Святость, Власть и Славу. Возможно, конкретный выбор будет в каждом отдельном случае богаче.

Для большинства людей путь к ним будет тернист. Параллельно с честным трудом к тем же целям стремятся «служебный соблазн» и коррупция, теневой и преступный бизнес, насилие и война...

При этом большинству смертных даже в голову не приходит, что между ними и всеми благами цивилизации скромно притаилась неприметная, на первый взгляд, «серенькая  мышь» , которую мы, сами того не ведая, носим в душе и всю жизнь должны «беречь, как зеницу ока». Без неё не сделаешь школьного урока и не сыграешь в футбол, не поднимешь дряхлого тела и не попросишь отпущения грехов.

Вы догадались, что в виду я имею поистине могучего Колосса среди природных и социальных ценностей, каким является самоуправление личности. Это не значит, что мы можем забыть об управлении. И всё же, в основном противоречии сознательного регулирования самоуправление первично. Первично, несмотря на то, что мы не хотели замечать этого веками (!!!).

В этом смысле стремление индивида совершенствовать чувства и разум, память и волю, умножать и беречь свои духовные качества, характеризуют самоуправление как важнейшую целевую ценность. В то же время, без него как инструмента, регулирующего деятельность, нельзя достичь других целевых ценностей (Власти, Богатства, Славы).

На самоуправление «замкнуты», с ним взаимодействуют и от него зависят все модусы социальной значимости - это, с одной стороны. А с другой – достижение абсолютного большинства модусов и ценностей повышает социальный статус личности, расширяет границы её самоуправления и возможность влиять на происходящие вокруг процессы.

Иначе говоря, самоуправление, если относиться к этому не предвзято, является для личности целевой и одновременно инструментальной ценностью номер один, без которой и жизнь - не жизнь, и мечта - не мечта, и счастье - не счастье.

К этому следует добавить, что самоуправление личности, как и всякая ценность в обществе, в зависимости от форм его проявления и результатов, может оцениваться и в денежной форме («продали футболиста, хоккеиста и т. д.»), и с нравственных позиций добра и зла, справедливости и несправедливости, и, наконец, с точки зрения прекрасного и безобразного, низменного и возвышенного.

Несомненно, все эти оценки можно отнести и к его диалектической противоположности - управлению, а также к сознательному регулированию как единой системе. И, если рассмотреть способ разрешения противоречия между самоуправлением и управлением как ценность, то обнаружится важный и объективный критерий оценки целых цивилизаций, а также относящихся к ним стран и народов.

Так, соединив в процессе познания самоуправления и управления исторический (движение - самоорганизация - деятельность - сознательное регулирование), логический (диалектика сущности и существования) и ценностный подходы, мы получаем возможность ответить на вопрос: «Что хотел бы видеть человек в качестве своего личностного идеала?»

Подумав над сказанным, с уверенностью можно сказать: «В качестве самой большой ценности на Земле, в качестве своего личностного идеала, человек хотел бы видеть развитое и совершенное самоуправление». При этом имеется в виду, что самоуправление личности как системная функция, регулирующая самоорганизацию (деятельность) личности включает в себя чувства и разум, волю и действия личности, открывающие ей дорогу ко всем модусам социальной значимости и ценностям действующего среди людей человека.

Правда, не может не возникнуть и другой вопрос: «А возможно ли неограниченное самоуправление в обществе?» Ответ будет один: «Нет!» И личность вынуждена согласиться с этим. Что касается социологов, то им придется обнаружить взаимосвязь между личностным и общественным идеалами. Рано или поздно у них мелькнёт догадка: идеальным может стать только такое общество, в котором самоуправление, с одной стороны, и управление, с  другой, гармонично взаимодействуют .

В свою очередь эта гармония обеспечивает свободное и всестороннее развитие личности, примерно равные условия для достижения модусов и целей, а так же такую стабильность социальных отношений, которая не допускает конфликтов, способных замедлить прогресс общества как целостности. Поэтому она одновременно становится и личностным идеалом.

А сейчас я предложу вам два весьма прозаичных, но очень важных в социологическом и философском плане вывода:

1. Идеал, как у личности, так и общества, этих вечно (в диалектическом смысле) противостоящих друг другу «микро»элемента и «мега»системы – один и тот же.

2. Высшей, без всякого преувеличения, ценностью для каждой из них, причём, ценностью, в наше время практически недостижимой, является гармоничное разрешение противоречия между самоуправлением и управлением в интересах оптимального развития, как отдельных граждан, так и общества в целом.

К этому выводу, насколько можно судить, наблюдая события в современном мире, постепенно приходят как рыночная, так и служебно-домашняя цивилизации. Но приходят с большим трудом через противоречия и конфликты, через насилие и войны.

Что касается возможности достичь этой цели только в далеком будущем, так это – вполне нормально. На то он и идеал, чтобы маячить вдали, ярко светить и манить к себе тех, кто задумывается о своей собственной перспективе и будущем своих потомков.

Декабрь 2003 года.

© Авторские права защищены, ссылки на тексты сайта обязательны.