Деятельность по регулированию происходящих в обществе процессов – это особая форма проявления активности человеческого сознания. Она самым непосредственным образом вплетена в целостную систему самоорганизации (деятельности) личности и человеческого общества (см. схему 14).

Являясь необходимым элементом самоорганизации (деятельности людей, понимаемой в более широком смысле слова) она, что очень важно, непосредственно влияет на воспроизводство человека как биологического существа. Она же оказывает мощное воздействие на собственно социальные процессы: создание и функционирование общественных групп, объединений, партий; работу предприятий промышленности, сельского хозяйства, сферы услуг; индивидуальное и коллективное творчество людей.

И что особенно важно отметить, сознательное регулирование как целостность, как система, проявляя внешнюю активность, не менее заботливо формирует самоё себя, преобразуя элементы, связи и функции, обеспечивающие собственную жизнеспособность. Чем активнее это внимание к себе, тем устойчивей и долговечней будет система регулирования. Застой, стагнация внутри подвижной сферы взаимодействия самоуправления, управления и всех механизмов их обеспечивающих, как правило, приводит к общественным взрывам.

Не могу не отметить, что стабильность и эффективность конкретно-исторической формы сознательного регулирования в обществе и его составляющих непосредственно зависит от специфики потребностей, интересов и мотивов поведения, которые свойственны людям, участвующим в деятельности по управлению обществом.

Их профессионализм и ориентация на повышение эффективности всей жизнедеятельности системы (малой социальной группы, предприятия, партии, страны и т. д.) способствует её прогрессу. В то же самое время, болезненная забота управленцев о привилегиях и упрочении своего особого статуса, порождает бюрократизм, протекционизм, коррупцию и, в конечном счете, взрывает эту систему. Диву даешься, как буквально школьные уроки теории и истории социального регулирования с завидным упорством попираются людьми, облеченными даже минимальной властью?!

И что особенно важно отметить, сознательное регулирование как целостность, как система, проявляя внешнюю активность, не менее заботливо формирует самоё себя, преобразуя элементы, связи и функции, обеспечивающие собственную жизнеспособность. Чем активнее это внимание к себе, тем устойчивей и долговечней будет система регулирования. Застой, стагнация внутри подвижной сферы взаимодействия самоуправления, управления и всех механизмов их обеспечивающих, как правило, приводит к общественным взрывам.

В системе национально-государственной идеи, как, по-видимому, и всякой другой, центральное место принадлежит идеалу - той перспективе общественного прогресса, которая становится общепризнанной, зовёт людей к совместным и активным действиям. По крайней мере, именно такими на разных этапах развития России были идеи социализма и коммунизма, победы в Великой Отечественной войне 1941-45 гг., экономического соревнования двух социальных систем и др.

К несчастью, идеалы и планы людей по их реализации, как правило, а точнее – всегда, не совпадают с реальными результатами каждого конкретного исторического действия.

Поэтому, совсем не случайно, коллизии идеала и подлинных результатов развития постоянно беспокоили человечество в целом и каждое конкретное общество в частности. Приходилось думать о них и философам, и социологам, и политикам. Но, если говорить честно, успех этим «думам» сопутствовал редко.

Одни, не сумев обрести возвышенного идеала в земной жизни, искали его в религии (Л.Н.Толстой), в «творческом эсхотологизме» (Н.А.Бердяев) и в Христовой Благодати (Б.П. Вышегородцев). Другим оказались ближе идеи коммунизма. Первые свели идеал к сугубо личностному, вторые о нём совершенно забыли, полностью подчинив его идеалу общества («раньше думай о Родине, а потом - о себе»). Между тем, все они страстно заботились о логической безупречности своих теоретических подходов, пытаясь найти для них убедительную базу.

В системе национально-государственной идеи, как, по-видимому, и всякой другой, центральное место принадлежит идеалу - той перспективе общественного прогресса, которая становится общепризнанной, зовёт людей к совместным и активным действиям. По крайней мере, именно такими на разных этапах развития России были идеи социализма и коммунизма, победы в Великой Отечественной войне 1941-45 гг., экономического соревнования двух социальных систем и др.

К несчастью, идеалы и планы людей по их реализации, как правило, а точнее – всегда, не совпадают с реальными результатами каждого конкретного исторического действия.

Поэтому, совсем не случайно, коллизии идеала и подлинных результатов развития постоянно беспокоили человечество в целом и каждое конкретное общество в частности. Приходилось думать о них и философам, и социологам, и политикам. Но, если говорить честно, успех этим «думам» сопутствовал редко.

Одни, не сумев обрести возвышенного идеала в земной жизни, искали его в религии (Л.Н.Толстой), в «творческом эсхотологизме» (Н.А.Бердяев) и в Христовой Благодати (Б.П. Вышегородцев). Другим оказались ближе идеи коммунизма. Первые свели идеал к сугубо личностному, вторые о нём совершенно забыли, полностью подчинив его идеалу общества («раньше думай о Родине, а потом - о себе»). Между тем, все они страстно заботились о логической безупречности своих теоретических подходов, пытаясь найти для них убедительную базу.

В системе национально-государственной идеи, как, по-видимому, и всякой другой, центральное место принадлежит идеалу - той перспективе общественного прогресса, которая становится общепризнанной, зовёт людей к совместным и активным действиям. По крайней мере, именно такими на разных этапах развития России были идеи социализма и коммунизма, победы в Великой Отечественной войне 1941-45 гг., экономического соревнования двух социальных систем и др.

К несчастью, идеалы и планы людей по их реализации, как правило, а точнее – всегда, не совпадают с реальными результатами каждого конкретного исторического действия.

Поэтому, совсем не случайно, коллизии идеала и подлинных результатов развития постоянно беспокоили человечество в целом и каждое конкретное общество в частности. Приходилось думать о них и философам, и социологам, и политикам. Но, если говорить честно, успех этим «думам» сопутствовал редко.

Одни, не сумев обрести возвышенного идеала в земной жизни, искали его в религии (Л.Н.Толстой), в «творческом эсхотологизме» (Н.А.Бердяев) и в Христовой Благодати (Б.П. Вышегородцев). Другим оказались ближе идеи коммунизма. Первые свели идеал к сугубо личностному, вторые о нём совершенно забыли, полностью подчинив его идеалу общества («раньше думай о Родине, а потом - о себе»). Между тем, все они страстно заботились о логической безупречности своих теоретических подходов, пытаясь найти для них убедительную базу.

В системе национально-государственной идеи, как, по-видимому, и всякой другой, центральное место принадлежит идеалу - той перспективе общественного прогресса, которая становится общепризнанной, зовёт людей к совместным и активным действиям. По крайней мере, именно такими на разных этапах развития России были идеи социализма и коммунизма, победы в Великой Отечественной войне 1941-45 гг., экономического соревнования двух социальных систем и др.

К несчастью, идеалы и планы людей по их реализации, как правило, а точнее – всегда, не совпадают с реальными результатами каждого конкретного исторического действия.

Поэтому, совсем не случайно, коллизии идеала и подлинных результатов развития постоянно беспокоили человечество в целом и каждое конкретное общество в частности. Приходилось думать о них и философам, и социологам, и политикам. Но, если говорить честно, успех этим «думам» сопутствовал редко.

Одни, не сумев обрести возвышенного идеала в земной жизни, искали его в религии (Л.Н.Толстой), в «творческом эсхотологизме» (Н.А.Бердяев) и в Христовой Благодати (Б.П. Вышегородцев). Другим оказались ближе идеи коммунизма. Первые свели идеал к сугубо личностному, вторые о нём совершенно забыли, полностью подчинив его идеалу общества («раньше думай о Родине, а потом - о себе»). Между тем, все они страстно заботились о логической безупречности своих теоретических подходов, пытаясь найти для них убедительную базу.

 Вопрос этот является отнюдь не риторическим. Два десятилетия бурлит на огромном «постсоветстком пространстве» «перестройка». В сфере политической кое-где срывается на путь крайнего национализма. Кто только не кричит сегодня о свободе, независимости, самобытности и исключительности своего народа, не винит в своих бедах (вспомним "Мишу" Саакашвили или Юлию Тимошенко) представителей других народов.

Должен напомнить, что не Россия первой подняла флаг «полной независимости» и «суверенитета». Интернационализм и братство народов глубоко засели в российской душе, и она снисходительно прощала их оплату из своего нищающего кармана. Однако, историческая грандиозность происходящих в стране событий, «шокирующие» перемены во внутренней жизни и геополитической обстановке поставили и перед ней, наконец, вопрос о сущности и содержании национальной идеи.

 В 1947 году английский кибернетик У.Р.Эшби впервые ввёл в научный обиход понятие «самоорганизующаяся система». Несколько позже, для обозначения процессов, моделируемых в искусственно созданных человеком устройствах «высокой сложности и надежности», управляемых с помощью ЭВМ, стало употребляться понятие «самоорганизация».

Это оказалось возможным благодаря научной аналогии, отразившей удивительное сходство между процессами приёма и обработки информации, авторегулирования и адаптации кибернетических устройств, с одной стороны, и процессами, реально существующими в природе, с другой. «С самого начала я был поражён сходством между принципами действия нервной системы и цифровых вычислительных машин», - кто не знает этих слов Норберта Винера, стоявшего у истоков кибернетики? И хотя это сходство не было полным, оно было научно констатировано и стало предметом исследования.

 Понятие, ставшее заголовком этого раздела, и в социальной теории и в обыденной речи почти не встречается. Однако именно к нему и обозначаемому им процессу объективно ведёт нас развитие деятельности как особой формы самоорганизации, как способа существования и развития всего живого. На представленной Вам схеме хорошо видно, что выделить и понять место каждой её ступени снова, как и не раз прежде, помогает знание диалектики сущности и существования.

Как целостный процесс деятельность впервые проявляет себя в живой природе и тождественна тому, что было названо активной самоорганизацией.

Скрупулезное, осуществленное последовательно и строго развертывание основных противоречий «сущности» и «существования», происходившее на нашей уникальной планете в сфере движения, и превратившее мир физических полей и элементарных частиц в великолепие Земной природы, привело к необходимости на некоторое время остановиться.

Пора подвести предварительные итоги. Для этого я и  выделил этот параграф. Выделил не потому, что рассмотрение Новой философской картины движения стоит в стороне от рассмотрения основной темы – темы «Российская идея и Идея глобализации».

Напротив, с обоснованием и разработкой основных, но имеющих производный характер положений работы, он связан прямо и непосредственно.

Наглядно представив (см. схему 10) логику движения мира, я хотел привлечь Ваше внимание к следующему.

Схема имеет претенциозное, как может кому-то показаться, и даже громкое  название: «Новая философская картина движения», - не потому, что в ней не присутствуют достижения физики, астрономии, химии, биологии, социологии и т. д.  Они - ее суть, она на них опирается, она из них исходит. Она буквально из них вырастает, ибо изучение того, что философы называют субстанцией, является целью частных наук, предметом их повседневной заботы и пристального внимания.

Во всем многообразии природных объектов можно выделить два мощных пласта и соответственно две формы самоорганизации (противоположности существования):

1) объекты неживой природы – пассивная форма самоорганизации;

2) объекты живой природы – активная форма самоорганизации.

Вы будете крайне удивлены, обнаружив, что в последнем издании Советского Энциклопедического Словаря, ориентированном по замыслу его авторов на каждую семью, было уделено внимание нелегальной газете «Самоуправление» (четыре её номера вышли в Женеве, 1887-1889 гг.), понятию «самоуправство» советского уголовного права, но... не нашлось места «самоуправлению» как особой функции биологических и социальных систем. И это, несмотря на то, что о самоуправлении вообще, а о «коммунистическом самоуправлении», в частности, кое-что писалось.

Быть может, я плохо искал, но сумел найти только одну изданную «чудовищным тиражом» в целых 200(!) экземпляров книгу, в которой с близких мне подходов к деятельности, как способу существования органических систем, рассматривается прошлая и настоящая жизнь России (Бороноев А.С., Смирнеов П.И. Россия и русские. Характер народа и судьбы страны. – Спб: Панорама. – 2001). «Да, это было бы смешно, когда бы не было так грустно»!

В отличие от большинства современных психологов, считающих причиной активности человека потребности, Бороноев А.О. и Смирнов П. И. выделяют «два класса стимулов деятельности - потребности(1) и ценности(2). По их мнению, удовлетворение потребностей задано биологической природой человека и происходит вынужденно. Что касается ценностей (материальных и духовных объектов, созданных людьми и вызывающих у человека стремление обладать ими), то они определяются «самим деятелем» или, иначе говоря, его сознанием, отражающим социальные условия жизнедеятельности индивидов и социальных групп.

 После всего уже сказанного, думается, что в общетеоретическом и обыденном смысле мы вполне созрели, чтобы от рассуждений о свободе и необходимости перейти к следующей теоретической проблеме. Пришло время дать обоснование ответственности как неотъемлемого атрибута сознательной человеческой деятельности.

После всего уже сказанного, думается, что в общетеоретическом и обыденном смысле мы вполне созрели, чтобы от рассуждений о свободе и необходимости перейти к следующей теоретической проблеме. Пришло время дать обоснование ответственности как неотъемлемого атрибута сознательной человеческой деятельности.

Набивающему свою бездонную утробу и «абсолютно свободному» рыночному миру сегодня крайне важно подумать о ближайших и отдаленных последствиях своих действий. Именно к этому призывал всё тот же Джон Локк. «Если свобода, истинная свобода, состоит в том, чтобы освобождаться из-под власти разума и отбросить то ограничение, которое налагают на нас изучение или суждение, удерживающее от выбора или совершения худшего, то сумасшедшие или идиоты суть единственно свободные люди... Но кажется мне, ради такой свободы никто не предпочтёт сойти с ума».

Англичанин до мозга костей Джон Локк, пожалуй, всё-таки ошибался. Его не читали, или совсем не поняли нынешний Премьер Великобритании Тони Блэр и его многоопытные советники, предпринявшие, прислушавшись к призыву США, агрессию против Ирака. Их великого предка почитают скорее в России, чем на собственной родине.

Спросите у философа, что такое ответственность? Он скажет вам, что это «социологическое понятие, отражающее объективный, исторически-конкретный характер взаимоотношений между личностью, коллективом, обществом с точки зрения сознательного осуществления предъявляемых к ним взаимных требований».

На тот же вопрос юрист ответит, что это – «правоотношение, каждая из сторон которого обязана отвечать за свои поступки перед другой стороной, государством и обществом». И о каких только формах ответственности административной, гражданской, дисциплинарной, материальной, уголовной, солидарной, долевой и т. д. - не наговорят вам нотариусы и адвокаты!?

Но скажите, пожалуйста, кто из них сумел соотнести ответственность с сознательным регулированием деятельности людей, с самоуправлением как его особой формой и, наконец, со свободой как эмоционально переживаемой возможностью, захлебываясь от восторга, бегать, кричать, кувыркаться, иначе говоря, творить, что заблагорассудится? Ответ на этот вопрос до предела краток и ясен. – «Никто!»

 А теперь я вправе повторить то, с чего начал.

Обоснование общественного идеала – забота особая. Без него национально-государственная идея не в состоянии стать духовным знаменем, поднимающим за собой граждан, политические силы и общество в целом.