Вопрос этот является отнюдь не риторическим. Два десятилетия бурлит на огромном «постсоветстком пространстве» «перестройка». В сфере политической кое-где срывается на путь крайнего национализма. Кто только не кричит сегодня о свободе, независимости, самобытности и исключительности своего народа, не винит в своих бедах (вспомним "Мишу" Саакашвили или Юлию Тимошенко) представителей других народов.

Должен напомнить, что не Россия первой подняла флаг «полной независимости» и «суверенитета». Интернационализм и братство народов глубоко засели в российской душе, и она снисходительно прощала их оплату из своего нищающего кармана. Однако, историческая грандиозность происходящих в стране событий, «шокирующие» перемены во внутренней жизни и геополитической обстановке поставили и перед ней, наконец, вопрос о сущности и содержании национальной идеи.

Почти каждая из новых общественно-политических сил в стране нет-нет, да и столкнётся с этим вопросом. Путин В.В. в выступлении перед своими доверенными лицами накануне Президентских выборов 2004 года не преминул специально высказаться по этой теме. «Конкурентоспособность» во всех областях жизни – экономической, политической и других – вот, в чём видит он смысл «национальной идеи». Мысль привлекательная и актуальная, но требует более глубокого обоснования. Увы, так же, как призывы В.В.Жириновского к безграничному «русскому» патриотизму, ностальгические коммунистические лозунги и воскресающие на почве ярого экстремизма, полузасохшие было побеги антисемитизма, антиамериканизма и т. д.

Я склонен утверждать, что так называемая «русская идея» нашему многонациональному народу не нужна. Опасно вести речь о ней в стране, представившей свою огромную территорию почти двум сотням народов и национальностей. Как её провозглашать, если самым ругательным словом в сфере политики стало слово «сепаратист»? И надо ли вообще подчёркивать особую исключительность русских, в некоторых аспектах весьма сомнительную, когда сохраняется опасность распада России, а упрёк в «развале СССР» до сих пор, хоть и явно не совсем справедливо, обращён к некоторым русским политикам.

Конечно, «русская идея», тем более на почве неправедного обогащения немногих, бегства капиталов заграницу, экономических и бытовых проблем, возмущений граждан размороженными коммуникациями и невыплаченным заработком, засильем «южан» в коммерческих структурах, рыночной торговле и т. д., возникнуть может. Однако её носителями в политике, скорее всего, будут национализм и великодержавный шовинизм, сопровождаемый благозвучным аккомпанементом оговорок о вечной любви к другим народам.

Если же вспомнить об истоках звучного сочетания слов «русская идея», то их можно обнаружить в одноимённых работах Владимира Соловьева или Николая Бердяева. Он увидел суть «русской идеи» в «творческом эсхотологизме». Кто помнит теперь, а что это, собственно, означает? Уверен, что большинство россиян не столь религиозны и философски озабочены, чтобы в наши дни вернуться к покрытым мощным теологическим налётом бердяевским суждениям. Да и действующий политик, как видим, ищет в национально-государственной идее не столько глубоких теоретических обоснований, сколько практически ценных, ясных и эмоционально привлекательных лозунгов, способных сплотить, до недавнего времени находившуюся в духовном смятении нацию.

Попутно замечу, что пренебрежение к теоретическим основам национальной идеи сегодня ещё может «сойти с рук», пройти незаметно и, как может показаться, безболезненно. Но – только сегодня. Только – временно. Метаться в штормовом океане мировой цивилизации «без руля и без ветрил» и опасно и слишком расточительно. Можно однажды нарваться на рифы.

На мой взгляд, вполне обыкновенный и не лишённый здравого смысла человек в нашей стране склонен к восприятию, скорее всего, общероссийской идеи. Ну, а уж если ты теоретик, то, как чёрт от ладана, должен бежать от особой русской идеи, поскольку требование конкретности истины должно быть тебе известно. В истине, как и во всякой ценной идее, отражается именно данный момент развития вещи или процесса. Российская идея, если она искренне склонна претендовать на своевременность и жизнеспособность, не является исключением.

Лозунг «Да здравствует конкурентоспособность!» в этом смысле вполне актуален, и как мы позже обнаружим, вполне вписывается в общий контекст российской идеи. И все же, поставим перед собой два простых вопроса.

Первый – что такое российская национально-государственная идея?

Второй - можно ли выразить сокровенную тайну духовной жизни народа, не оперевшись на помощь науки и философии?

В своё время лозунг: «За Родину! За Сталина!» - прекрасно выражал сиюминутные потребности воюющего за свою свободу народа. Но верно ли было бы утверждать, что в нём представлена суть российской идеи? Тем более, учитывая то, что в качестве национально-государственной была официально провозглашена и большинством народа воспринята коммунистическая идея.

Сделаем попытку последовательно и осторожно, по возможности доступно и популярно ответить на эти и прямо связанные с ними вопросы. И, прежде всего, давайте определимся с понятиями, без которых дальнейшие рассуждения невозможны. Этого требует от нас элементарная логика.

Первое такое понятие – «идеология». Идеология – это система теоретических взглядов на логику социального развития, содержание, формы, перспективы и цели деятельности граждан, социальных групп и общества в целом. В ней отражаются коренные и часто крайне противоречивые интересы разных слоёв сложного по своей структуре общества. Поэтому кое-кто и до сих пор считает её «ложным знанием». Критикуемый ныне «научный коммунизм» пытался превратить идеологию в науку, признав объективность законов общественного развития и необходимость их наиболее полного отражения в человеческой голове. К несчастью, хороший замысел был плохо реализован, что подтвердил исторический опыт.

И всё же нельзя просто так отмахнуться от поставленного марксизмом вопроса: "Подчиняется ли развитие общества каким-либо независящим от сознания и воли людей законам?" - Ответ на этот вопрос может быть только один: "Да, подчиняется", - сколько бы не высказывалось аргументов против.

Дело в том, что общество является частью природы. Оно выросло из неё. На каждой более высокой ступени развития природы возникают и начинают действовать новые, только ей свойственные законы. Сфера «старых» законов сужается, но они не прекращают проявлять себя. Например, законы органической жизни не похожи на физические и химические законы, но не уничтожают их, а, действуя параллельно, «считаются» с ними. То же можно сказать о социальных законах, которые не отменяют законов жизнедеятельности человеческого организма, имеющего биологическую природу.

Последние годы могли убедить нас в том, что и экономика подчиняется своим объективным законам. И при этом она просто обречена удовлетворять потребности человека в питании, питье, определённых температурных и влажностных условиях и т.д. и т.п. Но, если законы общества объективны, то идеология, хотя бы по истокам своим, призвана быть научной. Людям же важно позаботиться о том, чтобы подлинная сущность идеологии не была загажена извращениями, отражающими корыстный интерес политиков. Без этой трогательной заботы, российское общество, и не в первый раз, непременно забредёт в исторический тупик.



В то же самое время идеология в определенной мере субъективна. Она вынужденно взаимодействует с массовым сознанием, отражающим повседневные потребности, интересы, мысли и надежды людей. Привычки и традиции, нравственные нормы и общественное мнение, религиозные пристрастия и массовые предрассудки – все они изменчивы от века к веку, и идеология не может не считаться с этим.

Наконец, на любой идейной концепции отражаются мысли и чувства её создателя – учёного или практика, политика или экономиста, либерала или диктатора. Совместить это в строгой системе – всё равно, что пройти по лезвию бритвы. Но пройти надо, и человечество предпринимает такие попытки снова и снова.

Второе, интересующее нас особо понятие – «идея». Идея – это мыслительный образ существующих в мире вещей и процессов, форм и способов, перспектив и целей человеческой деятельности. Она отражает познавательный и практический опыт людей, может быть верной или ложной, прогрессивной или регрессивной. В ней почти всегда присутствует взгляд в будущее, целеполагание и намерение действовать. «Есть идея!» - нередко восклицаем мы, и этим многое сказано.

Уверен, что такой взгляд на понятие «идея» не вызовет аллергии у большинства граждан России. Мимоходом замечу, что Н.А.Бердяева волновало другое, а именно,- «вопрос о том, что замыслил Творец о России, умопостигаемый образ русского народа, его идея». Бердяевская «идея», однако, скромно молчала о том, куда в этом реальном мире идти, как действовать, кому верить, на что надеяться и что любить. Вроде бы она и жила, как некий духовный феномен, внутри народа, но, в силу своей сумасбродности и конфликтности, не знала, куда забредёт сама и к чему призовёт народ.

В данной работе «идея» - это не внешний, а внутренний, не столько эмпирический, сколько «умопостигаемый» образ социального процесса, возникающий в сознании общества и относительно верно отражающий логику его собственного развития. Таковы - идеи «революции» и «реформы», «капитализма» и «коммунизма», «войны» и «революции».

Можно, правда, продолжать бесконечный разговор об уровне и глубине «постижения» объективной реальности этими идеями. Делать этого мы не будем, а отметим, что именно с ними была весьма органично и действенно связана история народов в течение двух последних веков. Такова же, по происхождению, сути и содержанию ожидаемая обществом «российская идея».

Российская идея – это духовное знамя, за которым будут готовы следовать государство, важнейшие политические силы и гражданское общество в целях достижения единого для них общественного идеала.

«Общественный идеал» - это третье, очень важное и спорное в ряду анализируемых однокорневых понятий. В нём проявляет себя, с одной стороны, наиболее глубокая сущность национально-государственной идеи, а с другой, он более конкретен, близок и доступен массовому сознанию. В попытках его обоснования постоянно сталкивались три основных подхода.

Первый: строго описать модель будущего общества невозможно. Это всё равно, что сосчитать бесконечность.

Второй: такая конкретная модель существует. Дать ей характеристику можно и нужно. Будучи по методу мышления диалектиками, или сторонниками первого подхода, В.Гегель и К.Маркс, вступив в противоречие со своим методом, пытались абсолютизировать некий образ справедливого, по их мнению, общественного устройства.

Сторонником третьего подхода был, к примеру, И.Кант. По его мнению, социальный идеал, как и идеал вообще, не достижим в принципе. Его можно представить только как изменчивую, непрерывно развивающуюся систему, в которой относительно полно и последовательно реализуются мировоззренческие, правовые и нравственные принципы, на данном этапе воспринятые и реализуемые людьми.

Кто из читателей будет спорить с тем, что сторонники первых двух подходов и их последователи потихоньку сошли с исторической сцены и, как говорится, «канули в лету»? Живучим и стойким оказался только третий(!) подход. Споры политиков о «конкурентоспособности», «западничестве», «патриотизме», «справедливости» – это споры о принципах устройства общества. Объективно они делают их сторонниками третьего, так сказать, «кантовского» подхода.

Именно так, и только так, выглядит теоретический вывод. Но согласится ли с ним так называемое «массовое сознание»?

Жизнь человека, что особенно заметно к старости, совсем коротка!? Вполне естественно, что это заставляет людей заглядывать не столько в далёкое будущее, сколько соотносить свои цели и надежды, попросту говоря, с завтрашним днем. Отсюда вывод - в рассийской идее должен присутствовать не только рациональный, но и эмоциональный момент, отражающий специфику обыденной жизни и массового сознания народа.

Декабрь 2003 года.

© Авторские права защищены, ссылки на текст статьи обязательны.